Мрак над американской наукой

Но прежде чем перенестись в Сорбонну, обозрим вкратце, что творит хозяин Мар-а-Лаго (частная резиденция Дональда Трампа во Флориде).

С момента возвращения Трампа на пост президента в январе 2025 года он пытается устроить в американском научном сообществе консервативную антинаучную революцию.

Серьезность ситуации побудила почти 2000 ведущих американских ученых написать 31 марта открытое письмо, в котором говорится, что «научный аппарат нации разрушается». Они обвинили администрацию Трампа в «тотальном нападении на науку США», которое может отбросить исследования на десятилетия назад и угрожает здоровью и безопасности американцев.

«На протяжении более 80 лет мудрые инвестиции со стороны правительства США создавали научный потенциал страны, вызывая зависть во всем мире», — говорится в письме. «Удивительно, но администрация Трампа дестабилизирует этот потенциал, сокращая финансирование исследований, увольняя тысячи ученых, ограничивая общественный доступ к научным данным и оказывая давление на исследователей с целью изменения или прекращения их работы по идеологическим причинам».

Комиссия по эффективности правительства (DOGE) под руководством Илона Маска инициировала масштабные сокращения, которые привели к увольнению тысяч сотрудников в ключевых научных учреждениях, включая NOAA (Национальное управление океанических и атмосферных исследований), NASA и Национальные институты здоровья (NIH), являющиеся крупнейшим в мире агентством биомедицинских исследований. Университеты также пострадали.

«Мы столкнулись с ситуацией, которую можно охарактеризовать как системную реорганизацию научной инфраструктуры США с акцентом на коммерчески выгодные направления и отказ от фундаментальных исследований в ряде областей», — отмечает Le Figaro со ссылкой на бывшего сотрудника NIH, пожелавшего остаться анонимным.

На самом деле, так или иначе пострадали почти все области. «Международное исследование Strive по COVID-19, в котором участвуют 300 клинических центров, включая 7 во Франции, было прервано», — констатирует в разговоре с Le Monde Эрик д’Ортенцио, директор по стратегии и партнерствам французского Агентства национальных исследований по СПИДу и вирусным инфекциям (ANRS-MIE). «Жестокость никогда не была так очевидна, как в решении демонтировать План чрезвычайной помощи президента по борьбе со СПИДом (PEPFAR) и Агентство США по международному развитию (USAID). Ущерб будет огромным и долговременным», — цитирует газета Дэвида Палтиэля (Йельская школа общественного здравоохранения), выступавшего в начале апреля на научных днях ANRS-MIE. Анализ, опубликованный 8 апреля в авторитетном научном журнале The Lancet, предполагает, что к 2030 году миллион детей могут быть инфицированы ВИЧ и около полумиллиона могут умереть от СПИДа.

Отказ в госфинансировании теперь часто происходит по «идеологическим» причинам. То, против чего выступают трамписты, объявляется несуществующим и ненужным вопреки объективной научной реальности.

В процитированном выше открытом письме американских ученых администрацию Трампа открыто обвиняют в цензуре, в частности в «блокировке исследований по темам, которые она находит неприемлемыми, таких как изменение климата, или которые дают результаты, которые ей не нравятся, начиная от безопасности вакцин до экономических тенденций». Как пишет New York Times,

Это вынуждает ученых прибегать к самоцензуре, изменяя формулировки своих проектов.

Профессор Массачусетского технологического института Джонатан Грубер в комментарии для Agence France-Presse отметил: «Проблема не только в сокращении финансирования, но и в создании атмосферы, противоречащей принципам открытости и независимости научного поиска».

Некоторые исследователи переименовали свои заявки, чтобы не попасть под каток. Другие «очистили свои веб-страницы [резюме их университетских работ], чтобы удалить термины, такие как «окружающая среда», «климат»…», — отмечает в комментарии Le Monde неназванный директор исследовательского центра в области наук о Земле. «Эта самоцензура, чтобы избежать попадания в черный список, очень тревожна. Администрация хочет, чтобы все боялись, и, похоже, это работает».

По данным анализа, опубликованного в апреле журналом Nature, количество американских ученых, подающих заявки на работу за границей с января по март, увеличилось на 32% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Помимо американских ученых, по цепочке — наука давно глобальна — страдают совместные исследования по всему миру, прежде всего в Европе. Отдельное беспокойство вызывает возможное закрытие глобальных баз данных, многие из которых хранятся на американских серверах. С некоторыми базами уже возникают проблемы — при том, что многие исследователи из других стран заходят на них столь же часто, как мы в поиск Google.

Французская альтернатива

7 марта французские ученые выступили с публичным выражением солидарности с американскими коллегами. Историк Патрик Бушрон, выступая на собрании в Коллеж де Франс, назвал происходящее «технократическим регрессом, представляющим угрозу для научного прогресса».

Открытое письмо «Защитим науку перед лицом нового мракобесия», опубликованное в Le Monde 4 марта, на сегодняшний день подписали уже почти 7500 ученых. Они выразили обеспокоенность тем, что ограничения в США угрожают «одному из фундаментальных принципов демократического общества: академической и научной свободе».

В Париже и других университетских городах Франции был организован день мобилизации в поддержку движения Stand up for science, инициированного молодыми американскими учеными, которые призвали провести акции протеста в тот же день в США.

Министр высшего образования и научных исследований Франции Филипп Батист отреагировал оперативно, поручив университетам и научным учреждениям разработать конкретные предложения по приему исследователей, «рассматривающих альтернативы продолжения научной деятельности за пределами США».

Согласно данным La Tribune, к концу марта более двадцати французских университетов и исследовательских центров подготовили специальные программы приема иностранных ученых.

18 апреля президент Макрон официально пригласил исследователей «со всего мира» на специальное мероприятие 5 мая и призвал их выбрать Францию и Европу для продолжения научной работы. Франция готова предложить исследователям среду, где «исследования являются приоритетом, инновации — культурой, а наука — безграничным горизонтом», — заявил он.

Правительство запустило информационную платформу Choose France for Science. Платформа содержит информацию о доступных научных позициях, процедурах получения виз и условиях работы во Франции.

Параллельно бывший президент, а ныне депутат Франсуа Олланд внес в парламент законопроект о создании специального статуса «научного беженца» для упрощения приема зарубежных исследователей.

Руководители научных учреждений отмечают рост интереса со стороны зарубежных исследователей. «Ежедневно в Институт Кюри поступают запросы от ученых, включая как европейцев, работающих в США, так и американских граждан», — сообщил Ален Пюизье, председатель правления института. Ясмин Белькаид, генеральный директор Института Пастера, в интервью Tribune dimanche говорит о том же самом и отмечает: «Можно назвать это печальной возможностью, но это все равно возможность (для французской науки)».

Конференция в Сорбонне

5 мая 2025 года амфитеатр Сорбонны стал местом проведения международной конференции, посвященной презентации инициативы Choose Europe for Science. Мероприятие собрало более 300 участников, среди которых были руководители европейских научных организаций, ректоры университетов и представители американского научного сообщества.

Конференцию открыла министр образования Франции Элизабет Борн, напомнившая о первопричине мероприятия: «В Соединенных Штатах, когда-то рае для исследователей, ставится под сомнение академическая свобода. Граница между правдой и ложью, между фактом и верой становится все более размытой».

Еврокомиссар по стартапам, исследованиям и инновациям Екатерина Захариева представила обзор текущей ситуации в европейской науке и подчеркнула необходимость скоординированной стратегии по привлечению талантов. По данным Le Nouvel Observateur, Захариева привела статистику, согласно которой Европа уже сейчас испытывает нехватку примерно миллиона специалистов в области цифровых технологий и естественных наук.

— заявила Захариева в своем выступлении.

Программа конференции включала два круглых стола. Во время одного из них профессор общественного здравоохранения Йельского университета Дэвид Палтиэль заявил, что «многие американские ученые внимательно следят за европейскими инициативами и рассматривают их как реальную альтернативу в текущих обстоятельствах». Закончилась конференция коротким выступлением главы Еврокомиссии и масштабным спичем президента Франции.

Выступление Урсулы фон дер Ляйен началось с исторического экскурса. Она напомнила о Марии Склодовской-Кюри, которая стала символом и этого мероприятия (ее пример приводился почти во всех выступлениях), так и всей этой инициативы по соблазнению иностранных ученых.

«Дорогой Эммануэль, вы однажды сказали, что прежде чем стать университетом, Сорбонна была идеей. Идеей научного совершенства, сотрудничества и — если позволите добавить — возможностей. И никакая история не иллюстрирует это лучше, чем история Марии Склодовской-Кюри, — начала глава Еврокомиссии. — В ее родной Польше, находившейся тогда под российской оккупацией, женщинам не разрешалось учиться в университетах. <…> Ее путь в конечном итоге привел ее в Сорбонну. Здесь ей разрешили учиться и проводить исследования. В итоге она революционизировала медицину и физику».

Глава еврокомиссии напомнила, что Склодовская-Кюри стала «первой женщиной, получившей Нобелевскую премию, первым человеком, получившим две Нобелевские премии, и единственным человеком, получившим Нобелевскую премию в двух разных областях», а ее открытия «спасли миллионы жизней». «Это также история свободы, <…> история открытости <…>, и это история сотрудничества, выходящего за рамки границ. И именно этого Европе и миру не хватает сегодня больше всего».

Затем фон дер Ляйен перешла к «ситуации в мире», и, конечно, в первую очередь в США (хоть дипломатично и не произносила название этой страны): «К сожалению, как показали ваши сегодняшние обсуждения <…>, роль науки в настоящее время ставится под сомнение. Инвестиции в фундаментальные, свободные и открытые исследования подвергаются сомнению. Какая огромная ошибка!»

Напомнив о научных достижениях Европы «от Пифагора и Аристотеля в Древней Греции до Галилея и Коперника в эпоху Возрождения, Коха и Пастера в последующие века», глава ЕК подчеркнула: «У нас более 2 миллионов исследователей, что составляет четверть мирового общего числа. Мы лидируем в области зеленых технологий, здравоохранения, экономики, бизнеса и социальных наук. Мы преуспеваем в областях <…>, которые критически важны для нашего будущего — от аэрокосмической отрасли до автомобильной инженерии, робототехники, биотехнологий и фармацевтики».

Фон дер Ляйен указала, что в Европе есть «передовая инфраструктура суперкомпьютеров EuroHPC», активные инвестиции «в искусственный интеллект, квантовые исследования и цифровые технологии», а также «традиция открытой и партнерской науки». «Наш Европейский исследовательский совет управляется не политиками, а учеными для ученых», — снова намекнула она на ситуацию в США.

Отдельно отметила CERN: «Основанная 70 лет назад для проведения передовых исследований, которые ни одна нация не могла бы осуществить в одиночку, сегодня она является ведущей мировой лабораторией в области физики высоких энергий и связанных с ней технологий. Исследователи более 100 национальностей работают вместе во благо человечества. Вот как должна работать наука».

Фон дер Ляйен признала, что «исследователи все еще сталкиваются с чрезмерной или слишком сложной бюрократией в Европе по сравнению с другими регионами мира». Также признала, что «переход от фундаментальных исследований к бизнесу и рынку здесь, в Европе, не так прост и не так быстр». Пообещала: «Мы готовы взяться за этот вопрос всерьез». «Мы улучшим связь исследователей с исследовательскими институтами. Мы ускорим процесс въезда и пребывания в Европе. <…> Мы хотим помочь государственным и частным учреждениям лучше взаимодействовать с высококвалифицированными работниками и исследователями».

Глава ЕК представила ключевые компоненты инициативы Choose Europe for Science, включающие:

• Финансовый пакет в размере 500 миллионов евро на период 2025–2027 годов для привлечения исследователей.
• Законодательное укрепление свободы научных исследований через новый нормативный акт о Европейском исследовательском пространстве.
• Создание новой программы долгосрочных грантов в рамках Европейского исследовательского совета.
• Целевую поддержку молодых ученых с акцентом на передовые области, включая искусственный интеллект.
• Стремление достичь показателя инвестиций в исследования и разработки в размере 3% ВВП к 2030 году.
• Разработку первого в истории Европейского закона об инновациях.
• Комплексное упрощение административных процедур для иностранных ученых.

Закончила, как и полагается, на высокой ноте: «Дамы и господа, Европа сделала свой выбор. Мы выбираем начало новой эры изобретений и инноваций. <…> Мы выбираем быть континентом, где университеты являются столпами наших обществ и образа жизни. <…> Потому что, как показывает история Сорбонны и наших превосходных университетов, прогресс питается свободой, открытостью и сотрудничеством. <…> Наше послание ясно: выбирайте науку! Выбирайте Европу!»

Макрон тоже начал с ситуации в США (имя Трампа не упоминал), перейдя от нее к тому, как вообще наш мир изменился к худшему за последние несколько лет.

Цитата: «Не следует умалять значимость того, что происходит сегодня. Никто не мог представить несколько лет назад, что одна из величайших демократий мира отменит исследовательские программы под предлогом того, что в них фигурирует слово «разнообразие». Никто не мог подумать, что одна из величайших демократий мира одним махом лишит возможности получения виз тех или иных исследователей, иногда тех, кто способствовал ее собственной кибербезопасности. Никто не мог представить, что эта величайшая демократия мира, экономическая модель которой так сильно зависит от свободной науки, <…> совершит такую ошибку. Но мы дошли до этого».

«И, начиная с задач, нужно понимать, что мы находимся в момент глубокого разрыва, когда немыслимое становится частью нашей повседневности. В сущности, с пандемии COVID-19 мы постоянно живем в эпоху, когда немыслимое следует одно за другим: геополитический разрыв, экономический разрыв, разрыв политических ориентиров, но таков мир, в котором мы оказались», — напомнил Макрон.

<…> Мы были правы, сохраняя свободный и суверенный доступ европейцев к космосу. Мы ошиблись, позволив частным игрокам контролировать часть спутникового покрытия. Мы видели это на примере угроз в Украине несколько недель назад (со стороны Трампа по поводу предоставления информации со спутников. — Ю. С.). Скажу здесь очень четко: не бывает счастливой вассальной зависимости. Может быть неосознанная вассальная зависимость на какое-то время. Может быть приятно не делать инвестиции, которые требуются для обретения независимости. Но в конечном итоге мы всегда за это платим».

Призвал не расслабляться и не бросать усилий в случае короткого улучшения ситуации: «Стратегическое пробуждение, которое мы переживаем последние месяцы, не должно восприниматься просто как трудный момент, который нужно пережить. Это действительно стратегическое пробуждение. Поэтому мы должны восстановить эту стратегическую автономию во всех сферах — как в научных исследованиях, так и в промышленности. Я лично хочу видеть Европу, в которой способность проводить исследования, понимать, преподавать, внедрять инновации не зависит ни от Китая, ни от США — когда речь идет об алгоритмах, определяющих нашу повседневную жизнь, доступе в космос, понимании океанов, климата, полупроводников и прочего».

Отдельное внимание Макрон уделил проблеме научных баз данных: «Да, (важен) прием исследователей, ищущих свободы, но есть также среда, сотрудничество, предоставление необходимых данных. <…> Это крупные исследовательские платформы планетарного масштаба, базы данных, необходимые для эпидемиологии, климатологии, которые рискуют быть остановлены, стать недоступными или даже в некоторых случаях безвозвратно утрачены для науки. Этот вопрос не менее важен». Предложил: «Я хочу, чтобы в ближайшие месяцы мы смогли завершить ключевые инициативы для сохранения этих исследовательских баз данных и их финансирования на европейском уровне».

Президент объявил о выделении дополнительных 100 миллионов евро в рамках объявленной им же ранее инвестиционной программы «France 2030» для финансирования приема иностранных ученых.

Макрон сообщил, что платформа Choose France for Science за короткий срок привлекла значительное внимание: «Мы зарегистрировали более 30 000 уникальных посещений, треть из которых приходится на пользователей из США. И есть уже несколько сотен открытых досье. Это свидетельствует о реальном интересе к научным возможностям, которые может предложить Франция».

Продолжая операцию по соблазнению американских ученых, французский лидер сказал: «Давайте ценить свободную и открытую науку, которая лежит в основе наших обществ, и откажемся от диктата, который заключается в том, что какое-либо правительство может сказать: запрещено исследовать то или это, и что запрещено исследовать здоровье женщин, что запрещено исследовать циклоны или климат, потому что каждый раз ставятся под угрозу жизни, потому что каждый раз ставится под угрозу прогресс нашего человечества».

И еще не раз дипломатично атаковал трамповский «релятивизм» (мол, «истины не существует»): «Как можно вести дебаты в наших обществах, если отношение к фактам и истине ставится под сомнение, будь то из-за абсолютного релятивизма, полного скептицизма или потому, что политическая власть в какой-то момент может заявить, что это — «правда», а это — «ложь»? Сама возможность наших демократий заключается в способности вести дебаты, но дебаты, основанные на фактах, которые в какой-то момент твердо (научно) установлены…»

«Именно поэтому так важно в наших обществах, в наших демократиях сохранять эту свободную и открытую науку в наших университетах, наших научных учреждениях, позволять тем, кто подвергается угрозам, присоединяться к нашей Европе как к новому пристанищу. И пример Марии Кюри в этом отношении восхитителен», — коснулся и Макрон великого образца ассимиляции иностранной ученой во Франции и конкретно — в Сорбонне.

Поблагодарил ученых, чьи области подвергаются сейчас особым нападкам со стороны администрации Белого дома: «Хочу здесь выразить свою признательность всем тем, кто в последние годы неустанно работал над улучшением нашего понимания глубоководных районов, климатических изменений, будущих циклонов, кто неустанно стремился к свободному, открытому и независимому пониманию алгоритмов <…>. Это позволяет нам иметь мировой порядок, который не является собственностью нескольких человек, а предназначен для всех, для свободы каждого. Вот что мы защищаем, вот во что мы верим, и вот за что боролись наши отцы-основатели и матери-основательницы…»

Рассказал о том, что было сделано ранее для увеличения финансирования науки во Франции в последние годы: «Между 2020 и 2025 годами <…> бюджеты были увеличены более чем на 6 миллиардов евро в совокупности. К 2030 году (добавим) 25 млрд. В области вознаграждения с 2020 года премии преподавателей-исследователей и исследователей уже более чем удвоились…» И т.д.

Дальше Макрон, как и фон дер Ляйен, предложил «упростить и ускорить все процедуры» («Я говорю, например, о клинических испытаниях и других подобных вещах. Давайте посмотрим на ситуацию: в США — шесть месяцев, в Европе — два или даже пять лет…») и не жалеть денег на новые «независимые и рискованные программы», создав удобные условия и для инвесторов.

Сказал, что ничего выдумывать не нужно, просто стоит перенять американскую модель, от которой Белый дом сейчас зачем-то во многом отказывается: «В сущности, лучшая демонстрация этого — американская модель, которая так сильно основывалась на свободной науке, имела один из самых эффективных в мире механизмов передачи фундаментальных исследований в прикладные и которая благодаря своим секторальным специализациям и возможностям финансирования в течение последних тридцати лет массово распространяла науку и исследования в своей экономической модели. Что, кстати, сделало эту модель более эффективной, чем европейская, в течение последних трех десятилетий. Она создала в два раза больше исследований на душу населения, и именно это мы, европейцы, хотим наверстать, именно в это мы верим».

Макрон не стеснялся громких слов: «Мы глубоко убеждены, что наша Европа возникла — от Ренессанса до Просвещения — благодаря способности освобождаться от догм и создавать подлинную свободу, ту, что начинается там, где заканчивается невежество, чтобы перефразировать Виктора Гюго».

«Давайте поговорим о деньгах»

Отдельные французские медиа, помня обо всех преимуществах свободы, упомянутых в речи Макрона, не стеснялись в критике мер, которые он предложил. Ссылались на тот же принцип «научной обоснованности». И цитировали французских ученых.

Критики в первую очередь напомнили о том, что амбициозные планы по привлечению американских ученых сталкиваются во Франции с серьезными вызовами, главный из которых — ограниченность бюджетных ресурсов в условиях жесткой экономии. Макрон объявил о выделении дополнительных 100 миллионов евро на прием иностранных ученых? «Во Франции в 2025 году не хватает 25 миллиардов евро на исследования и разработки, из которых 8 миллиардов — на публичные исследования. Здесь речь идет о 100 миллионах евро. Поэтому видно, что это символическая и очень недостаточная сумма», — говорит Борис Гралак, руководитель французского Национального профсоюза научных исследований.

• Беспощадное, но вполне солидное левое издание Mediapart вышло с заголовком: «Choose Europe for Science: макроновская операция «Потемкинская деревня» в области французских исследований».
• «Давайте поговорим о деньгах: именно во Франции, а не в США, бюджет высшего образования и научных исследований сократился на 10% за последние четыре месяца (примерно на 2,5 миллиарда евро из 25 миллиардов евро). Структурно финансирование общественных научных исследований во Франции сократилось на 2% с 2019 года, а время, необходимое для получения стабильной работы, стало беспрецедентно долгим: краткосрочные и нестабильные контракты стали нормой. Несколько французских университетов находятся на грани банкротства, не имея средств даже на выплату зарплат и коммунальных услуг», — пишет Mediapart: «Французские исследователи и исследовательницы в соцсетях и профессиональных группах в мессенджерах не питают иллюзий: с иронией, граничащей с отчаянием, они вспоминают <…> обветшалые кабинеты, переполненные лекционные залы, студентов и студенток, которым отказано в поступлении на бакалавриат, в магистратуру, в аспирантуру, а также повседневные усилия в лабораториях по оплате билета на поезд, финансированию достойных постдоков, покрытию расходов на участие в конференциях, ответу на приглашения за границу — даже в самых престижных областях».

• «В моем университете, в Ренне-2, я никогда не увижу этих миллионов, а каждый день идет борьба за спасение рабочих мест», — возмутилась Анаис Лефевр-Бертло, доцентка, специалистка по гендеру и СМИ в США, на пресс-конференции коллектива Stand Up for Science, прошедшей после президентских заявлений. «Что мы предложим нашим американским коллегам? Краткосрочный контракт на три года и билет обратно? Это просто пиар-акция».
• «Для профсоюза CGT-Высшее образование эти громкие заявления выглядят даже «шокирующе», особенно когда, как недавно сказал президент университета Экс-Марсель Эрик Бертон, речь идет о суммах от 600 000 до 800 000 евро на одного приглашенного исследователя за три года (в рамках программы Choose France for science. — Ю. С.). Между тем <…> средняя зарплата преподавателя-исследователя во Франции составляет 63 000 евро брутто в год «грязными» (без учета обязательных социальных вычетов), а тысячи временных сотрудников, иногда получающих меньше минимальной зарплаты, месяцами ждут свою оплату», — подчеркивает издание.

Французский ученый Тео Бессон в своей статье для Le Monde 15 апреля выразил скептическое отношение к перспективам привлечения значительного числа американских исследователей. Он указал на существенную разницу в уровне финансирования науки во Франции не только по сравнению с США, но и с другими европейскими странами (которые тоже, естественно, будут заманивать американцев): Германия, Бельгия, Швеция Швейцария…

Бессон привел конкретные примеры различий в оплате труда: «Во Франции исследователь в середине карьеры (около 35 лет) получает примерно 3600 евро брутто в месяц. Для сравнения, позиция постдока в Стэнфордском университете оплачивается на уровне 6000 евро в месяц, а начальная зарплата преподавателей-исследователей составляет около 4200 евро в Великобритании и достигает 8000 евро в Швейцарии».

«Франция сможет привлечь их (ученых из США) только в том случае, если предложит условия труда, соответствующие их ожиданиям и компетенциям. Увеличение бюджетов, выделяемых на исследования, упрощение административных процедур, предложение конкурентоспособных зарплат и обеспечение благоприятной среды — вот конкретные рычаги, которые необходимо срочно задействовать. Если эти реформы не будут внедрены, мы не только упустим возможность привлечь эти американские таланты, но и продолжим терять наших собственных исследователей, которые будут уезжать в страны, где исследования финансируются и ценятся должным образом», — предупреждает Бессон.

Макрон и фон дер Ляйен, впрочем, многое пообещали. Остается посмотреть на то, как скоро обещания будут выполнены (и будут ли в полном объеме), и на то, хватит ли этого не только, чтобы завлечь американских ученых, но и не обидеть (смертельно) ученых французских. Чьи условия, очевидно, придется доводить до уровня «американских» во Франции.

Вне науки

К слову, о свободе, прогрессе и обскурантизме. Вечером, после того как президент Макрон выступил с трибуны Сорбонны, устроил в Елисейском дворце «рабочий ужин» для… Гурбангулы Бердымухамедова, «национального лидера туркменского народа», как отметила в коммюнике макроновская пресс-служба.

Президент Франции тепло принял лидера страны, которая, по оценкам правозащитных организаций, «преследует своих немногих журналистов до смерти». О существовании научных свобод в Туркменистане тоже до сих пор не поступало сведений.

Впрочем, это придирки. Как не однажды говорил Макрон о России: перемены должны исходить от самого народа — их невозможно навязать извне.

А Туркменистан пригодится Франции для плодотворного экономического сотрудничества.

Несмотря на закрытость встречи, после которой не было никакого коммюнике, главные направления бизнеса понятны: 1. Газ 2. Контракты французских компаний в Туркменистане (например, «группы Bouygues и Vinci строят множество мраморных зданий для руководителей страны, которые любят грандиозные постройки», — пишет информированное Agence France Presse).

Как сказал сам Макрон, призывая с трибуны Сорбонны осуществить несколько научных «проектов века»: наше общество «зависимо от ископаемых видов топлива и редких ресурсов, которые оно само не производит».

А пока такая зависимость сохраняется, приходится выбирать между ужасным и чудовищным.