Как пойти на ВДНХ, а попасть в Третьяковку
Но главное, как удивительно изящно и умно удалось авторам экспозиции соединить советское прошлое и современное настоящее. Зритель здесь полноправным участником вступает в диалог пышного, полнокровного соцреализма и ироничного соцарта. Не в конфликтный диалог, не в насмешливый, а в нежный, уважительный, любовный.
Словно все, что в тебя вкладывали семья и школа, что ты сам потом черпал в окружающей взрослой действительности, что считаешь основным, судьбоносным, опорным в своей жизни - весь этот конспект знаний, эмоций, настроений - вот он, тут.
Тон задает, конечно, полиптих Александра Виноградова и Владимира Дубоссарского "Времена года русской живописи". Представьте четыре огромных холста - каждый по два метра длиной, более 70 сантиметров высотой, на которых собрались главные персонажи русской живописи. Здесь васнецовские богатыри стоят на защите врубелевской царевны-лебеди, "Неизвестная" Крамского выглядывает из-за плеч Ворошилова и Сталина (с картины Александра Герасимова), а завершает холст - кустодиевский "Большевик", шагающий через сугробы прямо к автопортрету Виктора Попкова. Ах, да еще и не таких персонажей можно найти на холсте "Зима"! И мальчика, страдающего от "опять двойки", и мальчика, бегущего за санями боярыни Морозовой…
А "Весна" пленяет обилием прелестных женских образов. Понятно, что едва грачи прилетели, мама одевает свою малышку на выходе из деревенской бани (так удачно пластовская "Весна" вписывается в этот сюжет). А далее щеголяют своими телесами кустодиевские, брюлловские, дейнековские красавицы. И девочка-подросток с картины Яблонской "Утро" гармонично вписывается в эту компанию на фоне распахнутого в светлое будущее окна!
Вообще угадывать, откуда собрались в одном коллаже хрестоматийно знакомые нам персонажи - это отдельное удовольствие, занимательная игра на память и эрудицию. Роскошный материал в этом смысле предоставляет холст "Осень". За огромным столом, позаимствованным у Пиросмани, собрались девочка с персиками, Пушкин, Петр I, маршал Жуков, самохваловская спортсменка в полосатой футболке, а на первом плане - Ленин Бродского, который все продолжает что-то конспектировать… Можно только догадываться, какой увлекательный разговор провоцируют эти неожиданные столкновения! Великая Ермолова работы Серова, видимо, в негодовании отвернулась от игривых баек охотников на привале, но всех примиряет золотая осень и журавли Рылова ("Какой простор!").
На самом деле, герои, знакомые нам по открыткам, иллюстрациям в учебнике, вырезкам из "Огонька", не спорят друг с другом. Они уживаются вполне мирно: и юноша на красном коне очень уместно становится спутником брюлловской всадницы, а влюбленные Шагала умиленно парят над стремительный красной конницей Малевича…
Эта история искусств по-русски все примиряет, всему находит достойное место. А зритель - как отличник на экзамене с радостью готов вытянуть любой билет - ведь все они плотно, отчетливо, навсегда уложены в памяти. В памяти чувств. Наверное, это и называется культурный код?
А в следующем зале невольно замрешь от восторга перед горельефом Евгения Вучетича: огромный, во всю центральную стену, он поражает масштабом замысла и тонкостью исполнения. Представьте себе скульптурную композицию из нескольких сотен фигур, словно бы двигающуюся навстречу тебе из глубины зала. На заднем плане - высотка МГУ, Днепрогэс, Шуховская башня, а среди персонажей (каждая скульптура - в рост человека) - узнаваемые герои прошлых лет. : советская актриса Алла Тарасова, академик Иван Павлов, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии Назарали Ниязов… Последнего легко опознать, так как рядом, в соседнем зале - большой скульптурный портрет этого героя.
У горельефа, который называется "Знаменосцу мира, советскому народу - слава!" - удивительная, прямо-так детективная судьба. Вучетич вместе с восемью коллегами-скульпторами создал ее в 1954 году, специально для этого павильона. Павильон, кстати, был построен в начале 50-х архитекторами Юрием Щуко и Евгением Столяровым и назывался "Главный" (предполагалось, что именно отсюда зрители начнут знакомство с ВДНХ).
Но наступила оттепель, новые веяния в политике и эстетике заставили изменить принципы устройства "Главного". Сначала изображение Сталина, Маркса и Энгельса были стерты с центрального знамени горельефа, потом из композиции убрали советский герб, а вместо него на плече рабочего появился младенец. Чуть позже горельеф и вовсе закрыли из-за борьбы с "архитектурными излишествами". Финальную точку поставили 90-е годы: когда Центральный павильон стал торговой площадкой, горельеф наглухо зашили фанерными щитами. Его считали утраченным. А обнаружили пропажу только в 2014 году, когда начали реставрацию павильона и сняли эту фальш-стену. Надо признать, что за сорок лет своей бурной жизни горельеф претерпел немало утрат. И наверное, они были бы невосполнимы, если бы не чудесный дар Бориса Рябчикова, сына журналиста Евгения Рябчикова, который фотографировал в 50-е, как создавался этот горельеф. Сохранилась фотопленка, запечатлевшая процесс работы над уникальным произведением.
Не буду описывать другие экспонаты (каждый - шедевр!), которые собраны в нескольких (их немного) залах Центрального павильона.
Скажу только, что забрела я сюда, можно сказать, случайно, после многочасового гуляния по ВДНХ. Усталая, с больной спиной и распухшими ногами. Но здесь - вот чудо-то! - все мои хвори разом отступили. Наверное, так античный Антей припадал к матери-земле, чтобы набраться сил. Вспомнился вдруг детский стишок из старого кино: "Всех люблю на свете я. Это - Родина моя". Да, это моя Родина. Я просто не знала, как оно работает.